Одним из наиболее амбивалентных и сложных понятий в мировой политике является сила, которая по своей природе неосязаема. Существуют различные подходы и трактовки силы. В данном материале представлена авторская иерархия видов силы. Она включает в себя четыре основных типа: структурную силу, комплексную взаимозависимость, «жесткую» и «мягкую силу». По каждому из показателей представлены основные методологические вызовы и перспективы операционализации (в том числе количественной оценки) указанных индикаторов. Показано, что граница между различными видами силы носит условный характер. Соотношение между применением той или иной силы определяется национальной стратегической культурой. На примере глобальной конкуренции между США и КНР показаны особенности стратегий двух стран по проецированию своей силы.

Статья содержит размышления автора о кандидатах на ведущие посты в правительстве США в случае победы Д. Трампа на президентских выборах 2024 г. и их оценки американских экспертов. В своем исследовании автор опирается на материалы СМИ и массмедиа, а также официальные выступления и заявления Д. Трампа. Представлена классификация кандидатов в соответствии с занимаемыми должностями на текущий момент. Особое внимание уделяется кандидатам в вице-президенты, и в первую очередь Дж. Вэнсу, а также главным идеологам трампизма и представителям радикального крыла Республиканской партии для отражения внутриполитической динамики в США. Отдельно рассмотрены кандидаты-женщины на должность вице-президента. Позиция кандидатов представлена не только в оценках их внутриполитических и внутригосударственных интересов, но и в разрезе отношения к России. Делается вывод о том, что основу команды Д. Трампа составляют политические реалисты, которые демонстрируют лояльность ему и верность движению MAGA и склонные к национал-популистской риторике.

На протяжении последних 30–35 лет в США заметно активизировались исследования роли и трансформации американских элит, в том числе политической элиты. Во второй половине ХХ в. в условиях биполярного мира основное внимание уделялось значению общественных движений как ключевого фактора, определяющего механизм и специфику функционирования политической системы. Но по мере увеличения масштабов глобализационных процессов все большую роль начали играть властные группировки, которые de facto стали именовать себя «элитами», т.е., по сути, избранной частью общества, заметно отличающейся от других социальных слоев и групп размерами богатств, уровнем образования, доступом к широкому кругу привилегий и другими особенностями бытия представителей «высшего света». С политологической и социологической точек зрения изучение элит, в отличие от изучения массовых движений, с самого начала породило большие сложности вследствие закрытого характера большинства элитных группировок, а также размытости и неопределенности их социальных границ. Помимо этого, в США как самой богатой стране западного мира начался процесс трансформации элитных групп и превращения их в олигархические. Параллельно либеральная часть американской политической элиты пришла к выводу о необходимости преобразования традиционной белой элиты американского общества, известной как «белые англосаксонские протестанты», в «цветную» элиту американского общества, состоящую из широкого спектра расово-этнических групп и слоев. Как следствие процессов «цветнизации» американской политической элиты началась ее фрагментация, которая в настоящее время приняла форму ожесточенной борьбы старой белой элиты и приходящей ей на смену многорасовой и полиэтнической. В условиях конкурентной борьбы за выживание резко сузились возможности для российско-американского диалога, который на протяжении большей части существования наших стран шел в русле межгосударственных отношений, а не в рамках межэлитных коммуникаций.

В условиях глубочайшего геополитического кризиса цифровая дипломатия претерпевает изменения. Если во время пандемии COVID-19 внутренние вызовы привели к появлению гибридной, или смешанной, дипломатии, то сегодня этот феномен пытается пережить внешнюю фрагментацию Интернета и деплатформинг. Эти факторы влияют на изменение роли министерств иностранных дел, которые из исключительно первичного источника информации превращаются в трансмедийные холдинги. Авторы утверждают, что цифровая дипломатия США в России может служить примером такой эволюции. С помощью теории трансмедийного вовлечения авторы показывают, что цифровая дипломатия США зависит не только от работы Государственного департамента или Агентства по глобальным медиа, но получает более широкий охват благодаря распространению сообщений сетью медиаисточников, которые придерживаются аналогичных с этими ведомствами фреймов. Иллюстрируется это с помощью фрейм-анализа почти 6 000 публикаций из социальной сети X, размещенных на официальных аккаунтах американской цифровой дипломатии и организаций, признаваемых США в качестве российских «независимых СМИ». Анализ охватывает четыре крупнейших кризиса в отношениях между Россией и США, приходящихся на 2011, 2012, 2014 и 2022 гг., и проводится с помощью таких инструментов, как ChatGPT, Gephi и Voyant Tools. Статья восполняет пробел в исследовании цифровой дипломатии США в России и делает качественный прорыв в изучении текстовых фреймов с помощью технологий искусственного интеллекта.

В статье представлен анализ интернет-дискурса левых популистов во Франции как способа их саморепрезентации в преддверии выборов в Европейский парламент 2024 г. (на примере движения «Непокоренная Франция»). Современная политика все больше опирается на интернет-технологии, которые формируют новые каналы коммуникации между политическими силами и влияют на их взаимодействие. Так, интернет-коммуникация между активистами различных партий и движений в предвыборный период стала неотъемлемой частью политической борьбы во Франции. Электоральные успехи правого популизма во Франции, представленного М. Ле Пен, привели к усилению интереса к исследованию этого феномена. В то же время тематика левого популизма, который также показал увеличение поддержки во время последних электоральных циклов во Франции, еще недостаточно исследована в отечественной политической науке. Методология настоящего исследования включает анализ дискурсов Э. Лакло и Ш. Муфф – выявление антагонизма дискурсов, определение узловых точек и общественно-политических противоречий, которые привели к высказываниям левых популистов. Кроме того, на основе теории П. Ибарры и Дж. Китсьюза определяются основные риторические стратегии левых популистов в их дискурсе. Исследование имеет теоретическую и практическую значимость для академического сообщества и специалистов в области общественно-политических партий и движений. Работа может быть интересна исследователям современной социально-политической жизни Франции.

Статья посвящена типологизации и характеру функционирования информационно-психологического оружия как дискурсивного индикатора, который потенциально позволяет выявить действительную конфигурацию векторов международного взаимодействия, моделируемую в общественном мнении определенного государства, а также степень готовности его политических элит к этому взаимодействию на нескольких направлениях. Информационно-психологическое оружие определяется как сообщение, направленное на дискредитацию мишени воздействия путем формирования ее негативного образа и/или нанесения репутационного ущерба ее основополагающим характеристикам, в том числе с использованием дезинформации, сомнительной (непроверенной) информации, деструктивных установок и других приемов. В зависимости от избранных средств воздействия и целей коммуникатора автором выделяется пять уровней оружия: без задействования эмоциогенных и/или конфликтогенных элементов (оружие первого порядка), с задействованием эмоциогенных и/или конфликтогенных элементов (оружие второго порядка), с задействованием прямых деструктивных установок, дезинформации или подавляющей эмоциональности отрицательного спектра (оружие третьего порядка), сообщение в интересах достижения военных целей (оружие четвертого порядка), сообщение в интересах массированного информационного подавления противника (оружие пятого порядка). На основании анализа распределения в политическом дискурсе информационно-психологического оружия по уровням и мишеням представляется возможным измерить и оценить действительное отношение к России со стороны политических элит зарубежных стран, которые эксплицитно и имплицитно транслируют свою позицию через аффилированных коммуникаторов.

Многовекторность как принцип формирования внешней политики реализуется странами СНГ с середины 1990-х гг. За 30 лет был накоплен опыт этой реализации, который позволяет судить о многовекторности в двух основных плоскостях: многовекторность как ресурс реальной политики и многовекторность как дискурс в информационном поле. Интерпретация такого подхода во внешней политике стран постсоветского пространства представлена широким спектром мнений, варьирующихся от сугубо положительной трактовки (преимущественно со стороны страновых экспертов-политологов) до крайнего скептицизма (российская политологическая школа). Данная статья представляет результаты экспертной сессии Центра исследований международных гуманитарных коммуникаций РУДН им. Патриса Лумумбы «Многовекторность во внешней политике: актуальные проблемы», которая состоялась 8 октября 2024 г. и в рамках которой обсуждались проблемы многовекторности по следующим вопросам: каковы пределы многовекторности как средства лавирования постсоветских политических элит в условиях формирующейся многополярной модели международных отношений, возможны ли общие правила игры для стран различного экономического веса, каково значение ситуативных союзов и временных коалиций в условиях многовекторности. По результатам дискуссии исследователи пришли к выводу, что многовекторность является действенным тактическим ресурсом крупных игроков-модераторов, лидеров интеграционных объединений и военных блоков, используемым для достижения стратегических задач в сферах мемориальной политики, макрорегиональной безопасности, гуманитарного и экономического сотрудничества. При таком соотношении сил страны среднего порядка рискуют оказаться ведомыми и управляемыми объектами внешнеполитических амбиций третьих стран.

Статья содержит исследование интеллектуального потенциала Кыргызстана и выводы о его состоянии и возможностях развития. Автор предлагает методику анализа интеллектуального потенциала по пяти группам критериев: стандартные показатели международных рейтингов и индексов (индекс развития человеческого потенциала, индекс инновационного развития, индекс Хирша); состояние социокультурной среды развития интеллектуального потенциала; состояние образовательной инфраструктуры для развития интеллектуального потенциала; уровень научного импульса (наличие научной инфраструктуры и научного сообщества, научной элиты); государственная поддержка науки (расходы на НИОКР, государственные стратегии развития науки и образования). На основе анализа массива статистических данных и государственных документов выявляются наиболее уязвимые места развития интеллектуального потенциала страны: недостаточность среды развития интеллектуального потенциала, недостаточного научного импульса, потребность в повышении доступности и качества образовательной инфраструктуры, потребность в создании условий и возможностей для воспроизводства и развития интеллектуальной элиты, в частности научной элиты страны. Делается вывод, что Кыргызстан еще не сформировал институциональные основы единой научной политики, которые способствовали бы решению задач инновационного развития страны и обеспечения ее научно-технологического суверенитета.

В статье явление духовно-нравственного кризиса рассмотрено в рамках институционального подхода, дополненного теорией институциональных матриц (ИМ). Показано, что кризис социальной системы представляет собой неустранимый дисбаланс в институциональной матрице, обусловливающий невозможность продолжать свое развитие по прежней траектории. Установлено существование исторически инвариантного индикатора кризиса социокультурной подсистемы – гибридизации религиозных институтов. Данное явление детально обсуждается на примере кризисов в эпоху Средневековья в Византии и Западной Европе. Установлено, что независимо от типа ИМ христианство в эпоху кризиса сталкивается с гибридизацией дохристианскими практиками и элементами религий контактных общественных систем (в частности, ислама). Целью подобной гибридизации, которая может инициироваться как «сверху» (властью), так и «снизу» (силами общества), является укрепление как доминирующих (определяющих социальную идентичность общества), так и комплементарных (выполняющих компенсаторную функцию) институтов в институциональной матрице. Показано, что при укреплении доминирующих институтов в институциональной матрице с целью преодоления кризиса нельзя их абсолютизировать путем практически полного искоренения комплементарных институтов. Кроме того, институциональный гибрид более устойчив, и его формирование способствует долгосрочному разрешению кризиса только тогда, когда процесс гибридизации учитывает географические условия, в которых живет общество. Изученная в статье гибридизация указывает на то, что религии в своем развитии взаимопроникали друг в друга намного больше, чем принято признавать, и опыт подобной гибридизации является наиболее прочным фундаментом плодотворного межконфессионального диалога.

Духовно-нравственное воздействие как один из способов информационного противостояния в рамках гибридной войны рассматривается в качестве угрозы национальной безопасности современной России. Данная угроза реализуется через воздействие на политико-правовую культуру россиян и конкретизируется с помощью ряда определенных проявлений данной угрозы, среди которых манипулирование и поощрение деструктивного поведения. Цель исследования – представить систему мер по противодействию угрозе духовнонравственного воздействия, выраженной в манипулировании и поощрении деструктивного поведения. В качестве основного метода выбран аксиологический метод. Так, манипулирование рассматривается как часть военной стратегии противников современной России в лице коллективного Запада, при этом поощрение деструктивного поведения является узнаваемым элементом политики вестернизации культуры, под влиянием которой Россия находится уже несколько десятилетий. В статье акцентируется внимание на том, что противодействие данной угрозе должно носить комплексный характер и базироваться на совокупных политических и правовых мерах. Особое внимание уделено рассмотрению мер по преодолению тех элементов духовно-нравственного воздействия, которые были выбраны в качестве предмета настоящего исследования, а именно – последствий манипулирования и поощрения деструктивного поведения среди россиян. Отдельно выделены политические меры и правовые инициативы, в качестве субъектов последних названы Совет Федерации РФ, Государственная Дума РФ и Общественная палата РФ. Отмечается, что выбор политико-правовой культуры россиян в качестве основного элемента военного противостояния обусловлен тем, что деградация культуры неизбежно приведет к вырождению нации, утрате ее национального облика, самоидентичности, суверенности и опор в процессе жизнедеятельности. Таким образом, только совместные усилия и солидарная ответственность государства и общества способны привести к положительному результату в процессе борьбы с манипулированием и поощрением деструктивного поведения и стать полноценным элементом развитой и зрелой политико-правовой культуры.

В статье рассмотрена проблематика мобилизационных мероприятий, проведенных в Польше в 1939 г., и их влияние на развертывание польских вооруженных сил в конце августа –начале сентября и последовавшую «сентябрьскую катастрофу». Авторы обращают внимание на то, что причины поражения Польши в 1939 г. могут быть объяснены, если обратиться к остающейся актуальной проблематике мобилизации польских вооруженных сил накануне войны, уверенностью польских политиков поддержкой страны со стороны Франции и Британии. Оценки роли мобилизационных мероприятий Польши влияют и на оценки причин поражения страны в 1939 г.

В статье рассматривается динамика населения как ключевой фактор урбанизации Иссык-Кульского региона на примере города Каракол. Проведен анализ этапов развития города Каракол в регионе Иссык-Куль, динамики населения, его структуры и миграционных процессов, а также влияния этих факторов на развитие городской инфраструктуры и социально-экономическую ситуацию в регионе на протяжении различных исторических периодов. Исследование охватывает период с 60-х гг. XIX в., когда город был основан штабс-капитаном Кульбарсом как военноадминистративный центр на караванной дороге между долиной реки Чу и Кашгарией, исторической областью на востоке Китая при Российской империи. В статье анализируется влияние политики Советского Союза в XX в. на город и последующие изменения в его структуре и развитии. Рассматриваются последующие события, произошедшие после распада СССР, и их влияние на город Каракол. Статистический анализ позволил выявить объективные процессы, обусловливающие сдвиги в размещении производства, расселении населения, преобразовании среды обитания, урбанизации в целом.

Статья содержит ряд мало изученных фактов из опыта отвратительной разновидности русского скопчества, подброшенного в Россию из Греции и Болгарии. Показаны тенденции распространения в ХVII–ХVIII вв. этой религиозной культуры по территории Симбирской и других губерний, лишенной сдерживающих рамок христианских заповедей, попирающей институты брака, семейных ценностей, морали и т.п. Сквозь призму генезиса, обстоятельств появления и причин распространения сектантства и хлыстовско-скопческого процесса в целом представлены фрагменты заседания Отделения этнографии Императорского Русского географического общества (РГО) (1865 г.), проведенного на примере «Алатырского корабля», или «милютиной» веры, как антитезы «латинству». Обоснована необходимость переосмысления общечеловеческих ценностей с учетом скопческой ритуалосферы Среднего Поволжья XVII в. и религиозных догм прошлого для решения современных проблем духовно-нравственного воспитания подрастающего поколения, способствующих формированию стойкого социального иммунитета, переформатированию внутренних духовных сил общества, оставшихся вне поля зрения социума и научного сообщества России для процедур урегулирования будущих региональных конфликтов.